Тема инвестиций в инфраструктуру была одной из ключевых в дискуссиях на Петербургском международном экономическом форуме. О новых амбициозных проектах в отрасли, ситуации с авиаперевозками и перспективах создания новых транспортных коридоров в интервью ТАСС рассказал министр транспорта Максим Соколов.
— Вы встречались с иностранными инвесторами – как вы оцениваете их интерес к инфраструктурным проектам в России?
— Это лакмусовая бумажка оценки состояния кризиса. Это тем более характерно для инфраструктуры, потому что инфраструктура – самая, наверное, тяжелая с точки зрения привлечения инвестиций отрасль даже не экономики, а сфера экономической деятельности, поскольку отдача от этих инвестиций, как правило, самая растянутая во времени. И, соответственно, приход инвесторов именно в инфраструктурные проекты характеризует их уверенность в долгосрочной политике, стабильности национальной экономики – а стало быть, как ничто другое является индикатором доверия, а значит, перехода от состояния кризиса к состоянию развития. Поэтому для меня было очень важным почувствовать в рамках этого международного форума, на этой международной площадке интерес к инвестициям в транспортный комплекс. И я могу сказать, что с этой точки зрения, мои задачи, задачи Министерства транспорта оказались полностью выполнены. И я уже чувствую удовлетворенность, поскольку это была не только дискуссия, а именно живой интерес, выразившийся, в том числе, в подписании соглашений. Здесь мы как бы собрали все пальцы на одной руке.
В канун форума мы открыли строительство нового 140-километрового участка скоростной трассы М11 Москва – Санкт-Петербург или, вернее, в данном случае Санкт-Петербург – Москва, которая будет построена к 2018 году. Кстати, это головной участок коридора Европа – Западный Китай по подписанному соглашению между странами-членами ШОС.
Было подписано одно из соглашений по строительству терминала перспективного порта Тамань в Азово-Черноморском бассейне. И это тоже проект государственно-частного партнерства.
Общение на полях форума с компанией Vinci, с инвесторами, которые вкладываются в нашу аэропортовую инфраструктуру, с губернаторами, которые у себя в субъектах генерируют инвестиционные проекты с привлечением внебюджетных источников и, что очень важно, проекты государственно-частного партнерства, а именно такие проекты характеризуют наивысшую степень доверия между властью и бизнесом, что является залогом их успешной реализации.
Все это говорит о том, что транспортная отрасль Российской Федерации ощущает на себе серьезный профессиональный инвестиционный интерес со стороны партнеров: как финансово-банковских институтов, так и подрядных организаций и профессиональных компаний, занимающихся инвестициями.
— Какие новые амбициозные проекты в инфраструктуре вы видите в среднесрочной перспективе?
— В Минтрансе создана иерархия долгосрочного и среднесрочного бюджетного планирования, стратегия развития транспортной системы до 2030 года, утвержденная правительством, и государственная программа, и федеральная, как ее составляющая, по развитию транспорта до 2020 года. И конечно, в рамках трехлетнего бюджетного планирования мы все свои задачи четко отслеживаем и в какой-то степени корректируем в зависимости от изменяющейся экономической и внешнеполитической ситуации.
Если говорить о среднесрочных проектах, то наиболее масштабный из этих проектов – это БАМ-Транссиб, это и проект строительства высокоскоростной железнодорожной магистрали в коридоре, как мы теперь уже говорим, Москва — Пекин. На днях было подписано соглашение, приводящее этот проект в стадию практической реализации – договор между РЖД и консорциумом проектировщиков, куда входят и китайские компании. И мы теперь уже четко будем понимать стоимость проекта, проектировку, технические решения, а значит, сможем сделать выверенную финансовую и экономическую модель, на базе которой заключить соглашение о государственно-частном партнерстве уже в полной реализации этого проекта.
— Когда будет сформирована финансовая модель?
— Срок проектирования такого масштабного проекта – 770 км магистралей – это два года, а появление модели или, по крайней мере, ее основных параметров, это рубеж 2015-2016 годов.
Кроме того, очень важны такие проекты, как Тамань, этот проект уже реализуется и в 2017 году будет завершен. В долгосрочной перспективе мы видим развитие Дальнего Востока, нашего Севера, развитие инфраструктуры Северного морского пути. Это в разы увеличит пропускную способность. Также мы занимаемся базовыми точками этого коридора – развитием подхода к Мурманску и порта Восточный-Находка в Приморском крае. Это Северный широтный ход – строительство железнодорожной магистрали, генерирующей более 20 млн тонн грузовой базы, которая формируется – Ямал, Ханты-Мансийский автономный округ. Северный широтный ход также может быть дополнительной базой для курсирования по трассе Северного морского пути.
И конечно, это дорожное строительство. Один из дорожных коридоров и, может быть, сейчас самый основной с точки зрения интеграции экономического пространства Таможенного союза и экономического пространства Шелкового пути, это коридор Западный Китай — Европа, длиной почти 9000 км, 2200 км из которых проходит по территории нашей страны. Мы уже занимаемся обустройством этого коридора: помимо скоростной трассы Москва – Санкт-Петербург – 670 км, это Центральная кольцевая автомобильная дорога – более 330 км. Это проекты государственно-частного партнерства – либо в форме концессии, либо в форме контрактов жизненного цикла.
Мы видим, что в рамках этого коридора сразу три субъекта федерации – Татарстан, Башкирия и Оренбургская область – могут предложить свои проекты по новому прохождению этой трассы. Для поддержки таких региональных проектов мы сейчас формируем внутренний фонд, который будет аккумулироваться за счет сбора платы с большегрузных автомобилей, которые идут по нашим федеральным дорогам, так называемых 12-тонников. Все средства, которые будут поступать в Федеральный дорожный фонд, мы будем направлять в региональные дорожные фонды для поддержки в первоочередном порядке проектов государственно-частного партнерства, расшивки узких мест, имитирующих строительство мостов и самые важные проекты дорожного строительства.
— То есть деньги, которые будут брать с грузовиков, будут направляться в регионы?
— Мы планируем направлять их в субъекты Российской Федерации. Эта тема обсуждалась на президиуме Госсовета, проводимом президентом в октябре прошлого года в Новосибирске. Идея была в целом поддержана, и сейчас уже во многих субъектах федерации ведется работа с инвесторами – именно с теми, кто готов инвестировать в развитие инфраструктуры свои частные средства. Это и Хабаровск, и Пермь, и Екатеринбург, и Поволжье, и Новосибирск. Это создает дополнительный серьезный рычаг для развития инвестиционной привлекательности транспортной инфраструктуры.
— В рамках проекта Шелкового пути создается несколько институтов развития. Основной из них – это Азиатский банк инфраструктурных инвестиций. И с российской стороны есть мнение, что проекты для финансирования за счет этого банка нужно готовить уже сейчас. Какие российские проекты могли бы получить средства банка?
— Во-первых, таким проектом мог бы стать проект ВСМ, поскольку он проходит сразу по территории сразу нескольких стран, входящих в экономический пояс Шелкового пути. Во-вторых, это коридор Европа — Западный Китай, проходящий по территории Российской Федерации, и те проекты, которые были обозначены, а также обустройство пунктов пропуска и другой логистики. Старт-ап тоже может быть за счет инвестиций из этого финансового института. Плюс ко всему — развитие железнодорожной инфраструктуры, и здесь, наверное, интересным проектом является проект строительства логистического центра в Челябинской области по обработке грузов, которые идут из Западного Китая, через территорию России в страны Европы. Первая очередь этого проекта была запущена в канун Саммита министров транспорта стран ШОС в Уфе в мае. И сейчас речь идет о второй, третьей и последующих очередях этого крупного логистического центра.
Есть и другие проекты. И дорожного строительства, уже те коридоры, которые будут проходить через территорию нашей страны непосредственно не в порт Петербурга, а, например, в Белоруссию. Это, конечно же, портовая инфраструктура, и здесь порт Тамань, который будет аккумулировать приток грузов из стран, находящихся в коридоре Север-Юг. Также это проекты в области авиации, а сегодня такие проекты готовятся в Хабаровске, Иркутске, на Урале, в Перми, в Тюмени. Все они могут претендовать на средства этого фонда.
— Вы как считаете, учитывая капитал банка в размере 100 млрд долларов, на какую часть финансирования Россия может рассчитывать?
— Команда министерства, в принципе, вместе с субъектами федерации готова квалифицированно и качественно подготовить достаточно большое количество проектов, чтобы претендовать на треть или даже половину этих средств в среднесрочной перспективе до 2020 года.
— В число этих проектов входит железнодорожное сообщение с Японией, о перспективах которого недавно говорил глава РЖД Владимир Якунин?
— Это, скорее, стратегический долгосрочный проект. Для того чтобы осуществить его, необходимо сначала обеспечить связь Сахалина с материком. Такие проекты делались еще в прошлом веке. Но сегодня грузовая база, формируемая на острове, не позволяет сделать этот проект доходным даже в столетней перспективе. Поэтому здесь нужны серьезные государственные средства для его реализации, и пока в рамках программы развития транспортной системы до 2020 года мы их аккумулировать не можем. Но в стратегии мы просматриваем этот проект до 2030 года, и если финансовая ситуация позволит, то, конечно, будем структурировать его для дальнейшего развития. По крайней мере, в прошлом году у меня были переговоры с моими японскими коллегами на эту тему, и они смотрели на проект достаточно позитивно, хотя с того времени много воды утекло, и здесь, конечно, будет очень важен политический фактор.
— То есть, объем инвестиций пока не оценен?
— Нет, это проект далекого будущего.
— Одним из самых масштабных проектов является мост через Керченский пролив. Как вы оцениваете ход строительства этого объекта, соблюдается ли график?
— Мы идем точно в соответствии с графиком, хотя особенность этого проекта заключается в том, что параллельно ведутся и проектные работы, и работы так называемые подготовительные – по разворачиванию строительного городка, освобождению земельных участков, определению трассировки, строительству подходов, которые, кстати, в общем объеме будут достигать порядка 60 км. На сегодняшний день все двигается так, как должно быть на транспорте: строго в соответствии с графиком.
— Проявляют ли интерес к проекту зарубежные компании?
— Скорее, это вопрос не к заказчику, которым является Федеральное дорожное агентство, а к подрядчику. Да, такая информация у нас есть, но пока это находится в плоскости потенциальных разговоров.
— В разгаре сезон отпусков. Как Минтранс оценивает пассажиропоток в Крым по итогам летнего периода?
— Я ежедневно получаю подробную информацию по количеству пассажиров, которые прибывают в Крым различными видами транспорта. Здесь сделано очень много, в том числе по развитию Симферопольского аэропорта и Керченской паромной переправы, которая за зимний период полностью переформатировала инфраструктуру – были приобретены новые мощные вместительные паромы, которые сегодня имеют возможность без очередей обслуживать всех, кто планирует добраться до Крыма на своем автомобиле. Хотя я по-прежнему считаю, что оптимальным видом перевозки является общественный транспорт. Сегодня в Крым у нас отправляются порядка 65-70 маршрутов ежедневно из разных городов нашей страны.
Также через Керченскую переправу сейчас идет и основной поток грузовых перевозок. В прошлом году основная часть была на линии Новороссийск, Севастополь и Феодосия, сегодня мы развили инфраструктуру таким образом, чтобы такая возможность была и из порта Кавказ на Таманском полуострове. Поэтому каких-либо очередей, сбоев в работе транспорта сегодня нет. Аэропорт сегодня обслуживает порядка 150 рейсов в день, через паромную переправу проходит порядка 15-20 тысяч человек в сутки, но это меньше половины от той мощности, которая была создана за зимний период.
— По оценкам Минтранса, насколько может летом возрасти пассажиропоток в Крым по сравнению с аналогичным периодом прошлого года?
— Это зависит даже не от деятельности транспорта, все-таки транспорт – это сфера услуг, а от туристической привлекательности Крыма. По крайней мере, мы видим, что и с точки зрения Керченской переправы, и с точки зрения аэропорта, у нас есть еще серьезный запас мощности. И даже если пассажиропоток вырастет не на проценты, а в разы, мы сможем его обслужить. Хотя, конечно, необходимо с точки зрения аэропорта заниматься строительством нового терминала – такие планы у нас есть. Они четко сформулированы в целевой программе, и мы уже приступаем к этому этапу в развитии крымской инфраструктуры.
— Но при этом в рамках развития крымского направления авиакомпании запрашивали субсидии на перевозки в Крым в размере 1,5 млрд рублей, однако было выделено только 612 млн рублей.
— Это как раз говорит о бюджетной эффективности этих расходов. Ведь для чего нужны были эти средства федерального бюджета? Конечно, всем хочется летать подешевле, но самое главное было – раскатать новые маршруты, потому что всего два года назад в Крым летали только из Москвы и Санкт-Петербурга, а сегодня летают более чем из 30 городов нашей страны. Что ожидали компании? Что мы дадим какие-то гарантии, что этот поток будет, а дальше, когда пассажиры будут покупать билеты, цена уже будет формироваться на рыночных конкурентных принципах. И эти субсидии нужны были для гарантированности определенной части заполняемости маршрутов, чтобы компании хотя бы вышли ну если не на уровень безубыточности, но минимальной целесообразности запуска этих маршрутов. И мы видим, что за счет достаточно компактной суммы федеральных средств нам удалось решить эту задачу.
— Поэтому сумма субсидий не будет увеличена?
— Если возникнет необходимость полетов из других городов и компании будут готовы на это, но им нужен будет толчок, поддержка, плечо со стороны федерального бюджета, то мы совместно с Росавиацией проработаем возможность консолидации средств на это направление.
— Как бы вы охарактеризовали ситуацию в авиаперевозках в целом? Были оказаны меры господдержки отрасли, ситуация стабилизировалась, но сейчас некоторые игроки говорят, что уже осенью возможно усиление кризисных явлений.
— Многие говорят о том, что к концу года гребень волны кризиса все-таки спадет, но дело не в этом. Авиация, как и весь транспорт, – это отрасль услуг, и она оказывает услуги в том объеме, в котором они востребованы со стороны экономики. Если экономика сжимается, мобильность населения тоже падает, то объем оказываемых услуг естественным образом уменьшается. Это мы видим сегодня в авиации, но катастрофического падения не произошло, несмотря на то, что в прошлом году была серия крахов крупнейших туристических агентств, и мы действительно видим серьезное падение перевозок по международным маршрутам, что связано не только с крахом туристических компаний, но и со снижением привлекательности зарубежного отдыха в виду курса рубля по отношению к другим валютам. Но все-таки за счет тех мер, которые были приняты правительством Российской Федерации по предложению Минтранса в части субсидирования развития внутрирегиональной авиации, нам удается балансировать это снижение, и в принципе сегодня можно лишь говорить о корректировке предыдущего бурного роста, который был в двухзначных параметрах своих показателей – 15-20% в год. Сегодня мы видим, что по первому кварталу снижение чуть более процента, сейчас — в пределах 3-4%, но внутренние региональные перевозки, а значит, мобильность населения внутри страны как фактор, способствующий дальнейшему выходу из кризиса, растет, причем растет двузначными параметрами по отношению к прошлому году, что, конечно, очень хорошо. Безусловно, этому способствуют программы поддержки — не только крымское направление, но и Дальний Восток, Сибирь, наши регионы, расположенные в арктической зоне, Калининград и многие другие.
— То есть кризиса не будет и новые меры поддержки не требуются?
— Я бы сказал, что надо внимательно следить за ситуацией. Одна мера дополнительной поддержки по Дальнему Востоку и нашим северным территориям совсем недавно была принята правительством Российской Федерации в размере 650 млн рублей на текущий год. Это даст дополнительный импульс именно тем, кто занимается региональными перевозками. Если меры поддержки потребуются и в дальнейшем, то мы будем вместе с бизнес-сообществом мониторить ситуацию и предлагать правительству соответствующие решения. Одна из системных мер, которая была в антикризисном плане, уже реализована весной этого года — это снижение НДС. Правда, не до нуля, как в пригородном железнодорожном сообщении, а до 10%, но это даст глоток воздуха и не даст «завалиться» на крыло.
— Не секрет, что многие авиакомпании говорили о необходимости еще большего снижения ставки НДС.
— Не секрет, конечно. И мы предметно обсуждали эту тему.
— Вероятно ли дополнительное снижение ставки, до уровня ниже 10%?
— Понятно, что бизнес стремится к максимальному снижению налоговых обременений, но здесь мы должны балансировать макроэкономическими показателями и целями экономической политики, потому что снижение НДС приводит к уменьшению средств из бюджета, из которого, кстати, поддерживаются региональные перевозки. Поэтому здесь нужен очень четкий выверенный анализ и оперативность принятия решений.
— Но Вы видите уровень ставки НДС как механизм тонкой настройки, который можно использовать в случае ухудшения ситуации?
— Конечно, это один из инструментов экономической политики, которым можно эффективно пользоваться.
— То есть в случае ухудшения ситуации ее можно снизить?
— Конечно. Так же, как можно и повысить до обратных пределов в случае улучшения. Пока, и наверное каждый из нас как пользователь этого вида услуг в этом убедился сам, авиационная отрасль работает стабильно, без сбоев, по всем направлениям и по всем аэропортам нашей страны.
— Может ли авиакомпаниям быть оказана поддержка в виде компенсации процентов по банковским кредитам?
— Авиакомпании ставили такой вопрос в острой стадии кризиса зимой этого года, но это очень дорогостоящая мера, потому что кредитная нагрузка в целом на авиационную отрасль достаточно велика и объем необходимой поддержки, чтобы она была действенной, это даже не десятки миллиардов и, конечно, таких денег в бюджете 2015 года пока нет. И опять же вопрос целесообразности. Если бы авиация чувствовала себя хуже, чем другие отрасли транспорта или даже другие отрасли экономики, наверное, нужны были бы какие-то срочные, серьезные меры, но сегодня авиация, как и весь транспортный комплекс, работает стабильно.
— Если переходить к другим отраслям транспорта, в частности к железнодорожному, какой уровень индексации грузовых тарифов на следующий год Минтранс считает обоснованным?
— Мы уже действуем в рамках принятых правительством соответствующих решений, этот вопрос обсуждался на всех уровнях, в том числе и на совещании, проводимом председателем правительства Дмитрием Анатольевичем Медведевым. Уровень индексации определен в пределах 7,5-10%. В этом коридоре мы обсуждаем соответствующие решения и с Федеральной службой по тарифам, и с Министерством экономического развития, и с Министерством финансов. Сейчас идет дискуссия на правительственной площадке. Весь вопрос только в том, какой объем государственной поддержки при таком уровне тарифов потребуется Российским железным дорогам с учетом того, что сейчас мы видим небольшое падение грузовой базы к 2014 году и к тем планам, которые были на 2015 год. И здесь тоже нужно, как и в авиации, ловить эти балансы и нивелировать их различными способами и инструментами государственной поддержки.
— Сколько может составить субсидия при индексации на 7,5-10%?
— По мнению РЖД, это порядка 100 млрд рублей, а конечную точку в этом вопросе поставит правительство, учитывая те предложения, которые будут сформированы в бюджете и направлены в сентябре в Государственную думу.
— В условиях дестабилизации экономики возможно ли вернуть инфраструктурные проекты, которые в момент острой фазы кризиса были отложены? Например, мосты через Лену?
— Буквально вчера обсуждал этот вопрос с главой Республики Якутия. Этот проект очень важный и нужный, он соединяет в единую сеть на Дальнем Востоке наши федеральные дороги, в первую очередь Колыму, Лену, Вилюй. Но в рамках целевой программы развития транспортной системы до 2020 года мы пока не видим источников для реализации этого проекта, хотя, конечно, не снимаем его с наших долгосрочных планов. Все-таки нам сейчас надо консолидировать ресурсы, которые, к сожалению, были в этом году секвестированы – в первую очередь, бюджетные источники для решения самых важных, стратегических задач, раскрывающих транзитный потенциал нашей страны, открывающих новые коридоры, раскрывающих развитие регионов, являющихся самыми такими яркими мультипликаторами для других отраслей экономики. Но проект строительства моста через Лену – это проект важный, который, кстати, тоже может быть реализован на принципах государственно-частного партнерства.
— А он может рассматриваться как часть проекта Шелковый путь и претендовать на китайское финансирование?
— Мы тоже обсуждаем этот вопрос, и он стоял в повестке дня правительственной комиссии по инвестициям – межправительственной комиссии с Китайской Народной Республикой, которая проходила под председательством первого вице-премьера Игоря Ивановича Шувалова.
— Какие еще инфраструктурные проекты обсуждались в рамках межправительственной комиссии?
— Строительство нового мостового перехода в Еврейской автономной области Нижнеленинская — Тунцзян. Это тоже проект государственно-частного партнерства, и китайская сторона опережающими темпами осуществляет инвестиции в этот проект. Но я надеюсь, что и наши инвесторы, и Российский фонд прямых инвестиций (РФПИ), Фонд развития Дальнего Востока подтянутся к такому динамичному графику, и этот проект действительно будет одним из мостиков или даже целых мостов, соединяющих грузопотоки между Россией и Поднебесной.
— Одной из тем дискуссии экспертного совета РФПИ в рамках форума было правильное структурирование инфраструктурных проектов для того, чтобы их лучше презентовать для иностранных инвесторов. Каким образом это можно осуществить?
— Мы тесно взаимодействуем с РФПИ, и вся работа по структурированию проектов, представлению их для различных типов инвесторов, налажена между всей большой командой Министерства транспорта, агентствами, подведомственными Минтрансу, и Российским фондом прямых инвестиций. В апреле этого года мы вместе выезжали в Арабские Эмираты, где крупнейшим государственным и негосударственным инвестиционным фондам представляли наши самые масштабные проекты в формате так называемого роуд-шоу. Это мероприятие вызвало серьезный интерес среди не только инвесторов, но и руководителей Эмиратов, и я надеюсь, что мы сможем на Востоке поднять средства и направить их в развитие нашей транспортной инфраструктуры.
— Китайские партнеры выражали готовность соинвестировать строительство железной дороги в Китай в рамках Элегестского проекта. Есть ли уже понимание, какой объем средств будет направлен со стороны Китая?
— Нет, этот вопрос находится в предварительной стадии обсуждения, хотя, конечно, мы всячески приветствуем его реализацию. Проект действительно по разным причинам сильно затянулся, но государство со своей стороны, направляя средства в развитие БАМа и Транссиба, на проект расшивки участка Междуреченск — Тайшет, создает необходимые условия для того, чтобы этот интересный тувинский проект все-таки состоялся.
— Каков прогноз Минтранса по грузообороту портов по итогам текущего года?
— По разным портам ситуация различная, но в целом мы видим, что тот тренд, который был на протяжении многих лет на увеличение грузооборота, сохраняется. В прошлом году у нас было чуть более 620 млн тонн – это был рекордный показатель за всю историю нашей страны. Я думаю, что мы останемся в тех же параметрах, а может быть, даже вырастем по отношению к этой цифре.
— Какие совместные инфраструктурные проекты обсуждаются с Грецией?
— Наверное, в первую очередь, это энергетическая инфраструктура. Мы все находимся в стадии формирования возможных решений по новым коридорам прохождения наших газопроводов, в том числе и через территорию Греции. Есть проекты, которые предлагают наши греческие партнеры для развития и транспортной инфраструктуры. Это касается железных дорог, порта Салоники как актива, который может быть передан в форме приватизации. Кстати, немногие знают, что аэропорт Пулково, который сегодня как проект государственно-частного партнерства сегодня признан самым успешным в Европе, завершен в полном объеме. Он тоже был реализован с участием греческих инвесторов – компании Copelouzos Group.
— Что касается аэропортов, Греция собиралась приватизировать ряд аэропортовых активов. Российские компании могут поучаствовать в приватизации?
— Наверное могут, если будут представлены соответствующие условия и гарантии этих проектов.
— Известно, что РЖД подавали заявку на участие в тендере по покупке греческих транспортных активов – железнодорожного оператора, ремонтной компании и порта Салоники. Есть ли вероятность того, что этот список будет расширен – к примеру, за счет порта Пирей?
— Пока каких-то конкретных шагов со стороны Греции в этой части представлено не было, но если такая идея будет предложена, мы вместе с РЖД внимательно ее рассмотрим.