— Вы рассказывали, что 18 апреля встречались с руководством Минпромторга. Каковы итоги встречи?

— Мы обсуждали вопрос, каким образом на базе «Росгеологии» при поддержке и Роснедр, и Минпромторга создать технологическую платформу по импортозамещению для геологоразведки, где мы будем заниматься разработкой и отработкой технологий. Мы сегодня работаем в партнерстве с концерном «Калашников», с другими российскими компаниями, активно сотрудничаем с «Кировским заводом». Мы не собираемся делать все необходимое оборудование внутри холдинга, потому что это невозможно и долго, а хотим действовать в партнерстве. При этом заказчиком можем выступать мы или Роснедра, потому что агентство является заказчиком целого ряда геологоразведочных работ, а мы можем быть заказчиком конкретной технологии. Для нас это удобно, поскольку получается гибридный вариант: мы являемся одновременно производителями, занимаемся научно-прикладным сопровождением, наши предприятия могут провести испытания.

— Перечень критически важных технологий сформирован?

— Мы провели анализ более 1000 позиций с точки зрения импортозависимости. По бурению риски небольшие, по шельфу — наоборот, высокие. Но по шельфу мы еще в 2020 году занялись разработкой критически важного оборудования — донных сейсмических станций и сейсмокос. Сегодня уже готова опытная партия донных станций, мы их делаем в партнерстве с «Калашниковым». Этим летом мы ее испытаем, что позволит уже в следующем году выйти на их серийное производство, что является критическим с точки зрения шельфа. По сейсмокосе мы работаем с одной частной компанией. Для нее пока нет производственной площадки, но есть партнер, у которого есть сам продукт, и этот продукт мы вместе сейчас дорабатываем с точки зрения объемов и планируем провести испытания в окно навигации в Арктике в июле-августе.

— Насколько критично отсутствие отечественных сейсмокос?

— В серийном производстве импортозамещенные сейсмокосы планировали получить через два-четыре года, что достаточно быстро. Теперь нам нужно планировать на 2023 год.

— Потребует ли идея с технологической платформой дополнительных бюджетных средств?

— Она спланирована с расчетом на внутренний бюджет. У нас теперь есть программа докапитализации — 4 млрд руб. на этот год, которая пойдет на приобретение российского оборудования. Плюс наша инвестиционная программа — схожая по размеру, мы ее направляем как раз в разные проекты, в том числе вот на такие, прорывные, направления, как сейсмокосы, донные станции, беспилотники и так далее.

— Как «Росгеология» сейчас решает проблему поставок иностранных комплектующих, есть ли проблема с логистикой?

— 95–97% закупок на этот сезон мы завершили. Локальные проблемы были по срокам, по конкретным поставкам, но они решены, поскольку у нас не такой большой объем, к счастью, западного оборудования. Но это в основном разговор шел на недели. У нас бюджет был утвержден в декабре прошлого года, мы к закупкам приступили еще в ноябре, локальные проблемы с логистикой еще остаются, но они незначительны.

— Какие проблемы наблюдаются в связи критической зависимостью (более 90%) от западного ПО?

— Пока проблем значительных нет, вопрос в перспективе. Потому что вопросы возникают при обновлении ПО. У нас есть спецпроект, который связан с замещением части программных продуктов. Если говорить про технологическое ПО, здесь, к сожалению, нужно более длительное время, потому что зависимость сложилась достаточно давно. Но у нас есть идеи. Да, потребуется два-три года на замещение, но это реалистичные сроки.

— Но некоторые лицензии рассчитаны на год?

— Лицензии разные бывают, они бывают и двухгодовые, и трехгодовые. Пока на текущий период мы не видим проблемы по лицензиям, а на следующий период будем этим заниматься.

— В связи с санкциями нефтекомпании стали корректировать планы по добыче нефти, соответственно, скорее всего, придется скорректировать планы по геологоразведке. Ожидаете вы снижение объема заказов?

— С февраля мы перешли на совершенно другой механизм планирования, то есть мы теперь бюджет рассматриваем ежемесячно. Например, завтра рассматриваем очередной бюджет, потому что нужно быть гибкими, нужно встать на скользящее планирование. Объем работ чуть уменьшится, но не критично. С одной стороны, мы работаем с госзаказом, объем которого впервые увеличивается. Мы в этом году выиграли 75% тендеров по госконтрактам на сумму более 14 млрд руб. С другой стороны, мы внимательно смотрим, как будет себя вести рынок, но такого повального сокращения объемов, какое было в 2020 году, мы не видим. Пока есть тенденция переноса некоторых работ на второе полугодие, или заказчики отходят от одного вида работ, заменяют другими работами и так далее.

— Это касается только нефтяного сектора?

— Это касается и нефтегаза, и твердых полезных ископаемых. Надо осенью смотреть: сокращение возможно, вопрос — в каких видах работ и в каких объемах.

— На фоне санкций как были скорректированы планы по участию в иностранных тендерах?

— Нам отказали в участие в проекте в Северном море, а также мы вынуждены были выйти из проекта в Средиземном море, по которому уже выполнили 30% работ. Это был инфраструктурный проект по прокладке подводного кабеля между Грецией и Италией, где требовалось изучение дна. Проект выполнили качественно, но были вынуждены выйти. По африканским, азиатским проектам отказов не ожидаем, даже видим возможность наращивания объемов в Узбекистане, Монголии и Африке.

— Вам оплатили заказ в Средиземном море? На какую сумму?

— В процессе, закрывают акт. Контракт небольшой, на несколько миллионов долларов. Проблем с платежами не видим, даже при бункеровке судов за рубежом.

— Многие нефтесервисные компании жаловались на дорогие ставки по кредитам. Холдинг сильно это затронуло?

— Ставка касается всех. В настоящее время у нас достаточный объем свободной ликвидности на счетах. Мы осуществляем локальные заимствования, но в основном в рамках нашего объема депозитов. В целом не очень хорошо, что ставки растут, но на нас они сильно не повлияют. Мы все закупки осуществили за счет собственных средств, у нас сейчас более 3 млрд руб. свободных денег. Многие компании сталкиваются с проблемами с пополнением оборотного капитала, у нас такой проблемы нет.

— Правительство обсуждает меры поддержки для различных секторов экономики, у вас есть предложения?

— Для нас есть важные меры поддержки. В первую очередь, докапитализация. Затем увеличен объем государственного заказа — впервые за пять лет сместился вектор в другую сторону. У нас есть поддержка со стороны Минцифры по льготному кредитованию импортозамещения нашего ПО, есть поддержка Минпромторга, как раз связанная с импортозамещением оборудования для шельфа и не только. Для нас была бы еще важна поддержка субсидированной ставки. Пока мы таких субсидий не получали, но в принципе для «Росгеологии» и ее дочерних предприятий это было бы важно и интересно, как раз под оборотные средства, хотя острой необходимости у нас нет.

— Обращались ли вы к властям с такой просьбой?

— Мы отрабатываем этот механизм, потому что как системообразующее предприятие имеем на это право. Мы сейчас находимся в процессе обсуждения.

— Какие у вас в целом ожидания на этот год?

— Думаю, что никто не скажет, какие ожидания от этого года, нужно просто системно работать, что показал наш опыт. Если системно работаешь и занимаешься по совести — не на бумаге, а по совести — новыми технологиями, базирующимися на отечественном производстве, то это всегда сработает в правильное русло. А если двигаться, знаете, что называется «от свистка до свистка», ничего хорошего не будет.

— Оптимистично смотрите в будущее?

— Если смотреть в будущее пессимистично, то нужно сразу бежать покупать гроб и гвозди.

Интервью взял Дмитрий Козлов

https://www.kommersant.ru